СТРАДАНИЕ (от общеслав. др.-русск. страда = “работа, нужда”; сравн. стараться), 1) как состояние — длительное психо-физиологическое напряжение, характеризующееся негативными переживаниями и ощущениями, при этом источник С. может быть как внешним, так и внутренним; 2) как процесс/переживание = претерпевание: терпеливое (пассивное) перенесение боли, болезней, бед, несчастий, утрат...; вероятно, вершиной такого (любящего) аспекта С. может служить благодарность, возносимая страдающим за собственно С.*, и в этом смысле С. может абсолютно совпадать с приятием всего или Вселенской любовью; // энергетически любая форма С. связана, безусловно, с ощутимыми (если не гигантскими) энергетическими затратами самого претерпевающего С. и потому оказывается невозможна без доступа к определенным ёмким источникам/резервуарам энергетики (см., напр., МАНТРА). (См. также СОСТРАДАНИЕ. Сравн. ЗАПАДЕНИЕ, ОБИДА, СТРАСТЬ, ТЕРПЕНИЕ, ЭМОЦИИ.)

“Ведаю, не ведая, Высшее.

Не ведаю, ведая, Страдание.

Поскольку объят страданием,

постольку и не страдаю.

Постигший и не страдает.

Ибо объят Страданием,

и оттого — не страдает.”           (ДДЦ, LXXI)

“Вопрос о смысле (цели, оправданности) С. невозможен с т. зр. античного мировоззрения. С. выпадает на долю человеку по закону, безразличному к отд. лицу (рок), поэтому сострадание не включалось в перечень традиционных античных добродетелей, стоики называли его подлежащей преодолению порочной страстью. В рамках иудейско-христ. религиозной традиции, рассматривавшей события человеческой жизни как результат личных отношений между человеком и верховным началом, С. осмыслялось как божественная кара за грехи (искупление), как свойство несовершенного мира творений. Ветхозаветное переживание С. негативно (С. — свидетельство брошенности человека, от которого отвернулся его бог); по Новому Завету искупительная жертва Христа придает С. значение залога спасения; ср.-век. христ. мистика оценивает С. как знак любви бога к человеку. В христианстве сострадание выступает в качестве универсального отношения к миру, из которого проистекает заповедь любви к ближнему. Рационализм нового времени объявляет С. следствием неадекватного знания (Спиноза, Лейбниц). Сострадание оценивается различно — в зависимости от того, видят ли в нем эгоистическую основу (Декарт, Гоббс, Спиноза) или рассматривают как подлинное чувство (Ф. Хатчесон, Юм, А. Смит, утилитаризм, Руссо). С т. зр. Канта сострадание имеет ограниченную моральную ценность: как долг человечности его следует культивировать, но само по себе оно несвободно, пассивно, иррационально, «легально», т. е. не противоречит требованиям морали, но слепо, неразумно, а потому неморально...” (ФЭС)

“Единобожие всегда утанавливает комендантский уровень мысли, выше которого мысль людская не смеет дерзать подниматься. Кроме того, Единобожие провозглашает страдание как единственный путь к высшему блаженству и самосовершенствованию. Но человечество нисколько не стало лучше из-за страданий, которые оно само себе причинило, и история — лучшее тому доказательство. Не стало человечество ни лучше, ни совершеннее...” (АвдВ)

“Физическое страдание служит сигналом, необходимым для сохранения нашего тела.

Ментальное (умственное) страдание — всего лишь состояние, ненужное к тому же.

Некоторые религиозные учения призывают к страданию.

Страдание представляет собой умственную и эмоциональную привязанность к чему-либо.

Попробуем подойти к этому иначе.

Если вы действительно страдаете, сосредоточьтесь на «зачем», а затем избавьтесь от него.

Ключ к такому подходу — в способности жить данным мгновением.

Всмотритесь в свое страдание — в обиду, ревность, неразделенную любовь, одиночество — и спросите себя:

«Что собой представляет страдание?»

«Это страдание реально?»

«Страдает ли Я?»

«Ревность — это мое Я или только мои ощущения?»

Это способ еще раз убедиться, кто мы есть и чем мы не являемся.” (Уор)

“Мудрецам доставляет удовольствие принимать на себя страдания ради помощи другим людям. Обычному человеку не понять такой предрасположенности. Человеческая история дала нам много примеров того, как духовные учителя страдали за других. Такие мудрецы становятся примерами для подражания, и даже сегодня велико число тех, кто следует по стопам этих великих людей. Когда индивидуальное сознание, расширяясь, становится единым с космическим сознанием, легко получать наслаждение, страдая за других. Такие люди уже не испытывают мучений, хотя обычному человеку кажется, что они страдают. Человек страдает лишь до тех пор, пока его сознание остается ограниченным рамками собственной индивидуальности. Великий человек не страдает, когда что-то происходит с ним самим; больше боли ему приносят страдания других.

Боль и наслаждение — это парные противоположности, с которыми сталкивается человек, когда его органы чувств вступают в контакт с объектами этого мира. Люди, сознание которых превзошло чувственный уровень, освобождаются от этих парных противоположностей. Существуют приемы, позволяющие человеку по своей воле уводить ум от органов чувств и направлять его внутрь с целью обнаружения центра сознания. Находясь в таком состоянии, человек не подвержен чувствам боли и удовольствия. Такой однонаправленный ум порождает также динамическую волю, которая может быть направлена на лечение других. Все подобные целительные силы, исходящие от людей, берут свое начало из единого источника — сознания. В тот самый момент, когда целитель начинает осознавать свою личность, этот спонтанно льющийся поток целебной силы иссякает. Целительство — это сила, естественно присущая человеку. Лечить людей можно с помощью силы воли, в действие которой не вмешивается низший ум.” (СвамиР)

“Существуют различные виды и уровни страдания, но матерью их всех является невежество.” (СвамиР)