ИРОНИЯ [через польск. ironia или франц. ironie, нем. Ironie из лат. ironia от греч. eironeia = “вопрос”, позднее — “вопрос, ставящий в тупик; тонкая насмешка” (Фасм)], “имение в виду другого”, “веселье исподтишка”, один из аспектов смеха: неочевидное/скрытое проявление превосходства над кем-/чем-либо. (Сравн. УЛЫБКА.)

“ИРОНIЯ <...> насмешливая похвала, одобренiе, выражающее порицанiе; глумъ.” (Даль)

“ИРОНИЯ (от греч. eironeia, букв.— притворство), филос.-эстетич. категория, характеризующая процессы отрицания, расхождения намерения и результата, замысла и объективного смысла. И. отмечает, т. о., парадоксы развития, определ. стороны диалектики становления.

Историч. развитие категории И. даёт ключ к её пониманию: в Др. Греции начиная с 5 в. до н. э. «И.» перерастает из обыденных «издевательства» или «насмешки» в обозначение риторич. приёма, становится термином. Так, по определению псевдоаристотелевской «Риторики к Александру», И. означает «говорить нечто, делая вид, что не говоришь этого, т. е. называть вещи противоположными именами» (гл. XXI). Подобный приём распространён не только в лит-ре, но и в повседневном разговоре; на последовательном его применении строятся целые произв. сатирич. жанра — у Лукиана, Эразма Роттердамского («Похвала глупости»), Дж. Свифта. Риторич. толкование И. как приёма сохраняло свою значимость вплоть до рубежа 18–19 вв. Однако уже в Др. Греции «сократовская И.», как понимал её Платон, переосмысляла обыденную И.-насмешку в ином направлении: И. предстаёт здесь как глубоко жизненная позиция, отражающая сложность человеч. мысли, как позиция диалектичная, направленная на опровержение мнимого и ложного знания и установление самой истины. Сократовское «притворство» начинается с внеш. позы насмешливого «неведения», но имеет своей целью конечную истину, процесс открытия к-рой, однако, принципиально не завершён.

И. как жизненная позиция, как диалектич. инструмент филос. рассуждения приобретает особое значение в кон. 18—19 вв. (параллельно с отходом от риторич. понимания И.). Складывающееся в это время новое понимание И. является вместе с тем расширением и переносом риторич. толкования И. на жизнь и историю, включающим опыт сократовской И. Нем. романтики (Ф. Шлегель, А. Мюллер и др.), глубоко задумывавшиеся над сутью И., предчувствуют реальную И. историч. становления, но ещё не отделяют её от внутрилит. «цеховых» проблем: их И. направлена прежде всего на лит. форму, на эксперимент с нею, оказывающийся для них символич. актом снятия всего неподвижного и застывшего. Зольгер в понимании И. исходил из представления, что мир есть реальность и идея одновременно, идея «до конца гибнет» в реальности, в то же время возвышая её до себя. «Средоточие искусства, ... которое состоит в снятии идеи самой же идеей, мы называем художественной иронией. Ирония составляет сущность искусства...» («Лекции по эстетике», см. в кн.: Зольгер К.-В.-Ф., Эрвин, М., 1978, с. 421).

С резкой критикой романтич. И. выступили Гегель, затем Кьеркегор («О понятии И.», 1841), согласно к-рому И. романтиков есть искажение («субъективизация») сократовского принципа субъективности (отрицания данной действительности новым, позитивным моментом — напротив, И. романтиков подменяет реальность субъективным образом).

На рубеже 19–20 вв. в лит-ре возникают концепции И., отражающие сложность взаимоотношений художеств, личности и мира, — напр, у Т. Манна: субъект, наделённый полнотой переживания и ищущий истины, ощущает трагич. связь и раскол с миром, чувствует себя реальным носителем ценностей, к-рые вместе с тем подвергаются глубочайшему сомнению.

К. Маркс и Ф. Энгельс дали глубокое истолкование понятия И. применительно к реальной диалектике развития человеч. общества. Так, анализируя опыт бурж. революции, Энгельс отмечал: «Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали, — что сделанная революция совсем непохожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории, той иронией, которой избежали немногие исторические деятели» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 36, с. 263). Наряду с этим «И.» употребляется и как традиц. термин теории лит-ры.” (ФЭС)

“ИРОНИЯ <...> — 1) в стилистике — тонкая насмешка, прикрытая внешней учтивостью; этот стилистический прием называется также антифразис. 2) Романтическая И. у немецких писателей начала 19 в. Л. Тика, Новалиса и др. и у некоторых русских поэтов (А. Блок) как способ подняться выше будничности и обывательщины. 3) Сатирическая И. характерна для таких писателей на Западе, как Вольтер, Г. Гейне, А. Франс, Б. Шоу, в России — Н. Гоголь, М. Салтыков-Щедрин, В. Маяковский. Высшая степень И. — сарказм.

На И. целиком построено стихотворение Н. Некрасова «Калистрат», полное горькой усмешки:

  Надо мной певала матушка,

Колыбель мою качаючи:

«Будешь счастлив, Калистратушка!

Будешь жить ты припеваючи!»

  И сбылось, по воле божией,

Предсказанье моей матушки:

Нет богаче, пет пригожее,

Нет нарядней Калистратушки!

  В ключевой воде купаюся,

Пятерней чешу волосыньки,

Урожаю дожидаюся

С непосеянной полосыньки!

  А хозяйка занимается

На нагих детишек стиркою,

Пуще мужа наряжается —

Носит лапти с подковыркою.” (Квят)

Реклама